Алла Меерович

Это будет нелегкий пост. Полный боли, ненависти, горя. На много буков.

121 февраля. С запозданием расцвели пионы, а все дни слились в один протяжный вой. Первое время помню флешбеками.

Вот мы несемся за продуктами. Вернее, Миша за продуктами, а я за алкоголем. Вот мы расчищаем подвал, чтобы там можно было спать. А вот мы, начитавшись первыми военными телеграмм каналами, выключаем геолокацию на телефонах. Вот мы снимаем табличку с номером дома. А вот Миша пристраивает маленькие ночники на каждом этаже для соблюдения режима светомаскировки. И в первые дни казалось, что все закончится быстро. Обязательно. Максимум через неделю. Ведь как же? Нас бомбят. Ненужная воспаленная надежда была в агонии.

Может, родня и наши коллеги по гештальту не знают об этом. И я писала. Всяким хломовым, кедровым, которые собственно в 90-х и привезли в Украину гештальт. Хломовы и кедровы морозились, а их жополизы оттвечали, что нам посочувствовали, но этого нам мало, а они заняты собиранием интенсива в крымнаш.

Бывший брат из мацквы звонил пару недель исправно, жевал сопли о любви. Не будучи сытой розовыми соплями с сахаром, я задала ему вопрос о том, считает ли он, что его страна - фашист и захватчик? Получила ответ "нет" и брат стал бывшим и еще до руцкаго военного корабля отправился известном направлении. Еще одна френдесса из мацквы по имени аленушка, отправилась в бан после слюнявого поста о том, как она сожалеет, что не сможет больше путешествовать. Она, как и многие руцкие имела здесь квартиру и ежегодно почивала летом в Одессе с микадой и тюлечкой.

Стало ясно, что там говорить не с кем. Все вышеперечисленные имели репутацию людей образованных с научными степенями и знаниями языков.

Потом агонизирующая надежда переключилась на санкции. Мы читали о новых санкциях и возмущались гигантскими концернами, что не покидали мордор. Им деньги не пахли кровью украинских детей. Потом мы расчитывали на ООН и Красный Крест. А организации-то оказались картонными. И тут я поняла, что меня практически нет. Слова рождались не те, в предложения не складывались. Я сама себе не звучала.Только боль, вой и ощущение, что без кожи.

Все, чему меня учили не работает. Непонятно, что хорошо, а что плохо. Ясно, что у нас есть враг. Но неясно, есть ли у нас друзья. Ведь моральный код, что мы впитывали с материнским молоком, вне зависимости от того, родился ли ты на Западе или в СССР, говорил, что Красный Крест - практически наместник добра на планете, а ООН бережет мир. Все приборы навигации сломались.

В архаических слоях души начались движения тектонических плит.

Я пошла по звездам и мху на деревьях. Люди, воспитанные на Толстом и Шостаковиче, бомбили жилые кварталы. Наследники победы насиловали детей. ООН и НАТО тихонько курили в сторонке и разводили руками. Мультимиллионер Шредер - лицо передового эстеблишмента демократии - продолжал занимать должность у орков. Мы остались одни. Защищали нас только украинцы, ЗСУ, терроборона. Мужчины и женщины с соседней улицы.

И Украина показала, что все представления о миропорядке сгнили. А какие они были, эти представления?

Западная Европа - в лице самых продвинутых Германии и Франции - оплот демократии и прозрачности правительства с полным отсутствием коррупции. Красный Крест бережет жизни, а ООН стоит на страже мира во всем мире. В мордоре - вторая армия мира, а Украина - отставшее государство со слабенькой армией.

Ну как, смешно сегодня это читать?

А спросите у беженцев про нашу, такую обсираемую нами же до войны, медицинскую систему. Когда на прием к педиатру в Европе можно попасть в лучшем случае через месяц, а скорая приезжает только тогда, когда больной уже на последнем издыхании.

И я поняла, что не только орки больны духовными скрепами, но мы тоже. И, собственно, весь мир. Все "хорошо" и "плохо" сдохли и воняют нестерпимо на всю планету.

Знаете, до войны я страдала приступами ипохондрии. Все искала, фотографировала узлы, сдавала анализы. Искала что-то инородное.

И теперь понимаю, как была права. Вот жаль сил много потратила на неверное направление. Искать надо было в районе того, чем нас травили столько лет. Скрепами.

И я стартанула ревизию собсвенных скреп. В первую очередь я вспомнила, как Ася спросила меня, видела ли я когда-нибудь живого снегиря. И блин, я всю школу пела о снегирях, рассматривала их, рисовала. И картину в сочинении описывала, что "Грачи прилетели". Какого, собственно, х, я учила природу средней полосы оркостана. У меня в Одессе живут синички, а прилетают скворцы. Т.е. нас всех в бывшем СССР учили любить рацею, а не то место, где мы родились и жили. Наша природа, литература были чем-то второстепенным, стыдным, не титульным.

Шевченко, по мнению савецких псевдоинтеллектуалов, был хуже Пушкина. Ну да, это им сказал сам Бродский. Который, кстати говоря, именно этим своим высказыванием лизнул савецкому правительству и был прощен и канонизирован. Просто за высер в адрес мятежного поэта Украины.

И оказалось, что мы ничего не знаем о себе за последние лет эак 400. Ни откуда мы, ни какова наша история, литература, природа.

Нас заставляли учить то, что не мы. То, что не имеет к нам никакого отношения. Все стеснялись своей национальности и очень хотели быть русскими. Быть украинцем, таджиком, евреем - кем угодно, кроме русского, было стыдно.

А что они сделали с моей любимой Одессой? Спросите себя, что приходит на ум, когда говорят "Одесса"? Беня Крик, Бабель, воровство, местечковость и сериал "ликвидация". Одесский говорок, биточки из тюлечки и обязательно "разведут" прямо на перроне по прибытии наивного туриста. Что с нами сделала эта сраная ликвидация? У нас здесь типа не пахнет ни образованием, ни искусством, а культура очень своеобразная и несколько лубочная. Кто обращал внимание на то, какие образованные у нас есть врачи? Моя Софа, Романовский со своей клиникой и ее доступностью. Какие у нас есть замечательные и вдумчивые педагоги. Какая мощная школа психологии в Одессе. Шилова и Окольская, что держат престиж и качество, как психотерапии так и обучения. А директор зоопарка? Великий человек! Как он болеет за свое дело. Спасает животных из харьковского зоопарка, пробираясь под обстрелами со львами. А наш Институт Сухопутных войск на Фонтане? Он лучший! Именно его выпускники защищат нас мужественно и грамотно.

Рассыпались все мировые легенды. Как локальные так и глобальные.

И теперь я имею вам сказать. Репутация без деятельности - ничто, пшик. При рождении мы получаем только те права, что прописаны в Конституции, а сверх этого — надо заработать. Если мой дед воевал, то я не имею права на его лавры за победу. Я должна доказать миру свою способность менять мир к лучшему. Западные лидеры (кроме Джонсона и новой Европы) уже не достойны называться демократическими, ибо демократия — то наследие, что они не сумели освоить от предков и жили под сенью репутации предшественников и лозунгов.

Недаром все врачи и педагоги проходят регулярную переатестацию и курсы повышения квалификации. Чтобы быть профессионалом и лидером, всегда надо доказывать свою спроможность действиями и развитием, сообразно ситуации. Принимать непростые решения и брать на себя ответсвенность. А не гордиться тем, что родилась в январе и мне за это положено.

Теперь я украинка и горжусь этим. Мы в боях и в тылу доказали, что мы честны и отважны. Что мы цения жизнь друг друга. И как написала Вероничка, мы плачем, когда гибнут родные незнакомцы по всей стране. Ибо потеряв часть семьи, послав их за кораблем, я преобрела семью в стране. И я плачу с погибшими и потерявшими дома, с воинами и их семьями.

И, почистив список друзей, сегодня могу сказать точно. Я люблю вас, мы стряхнем пыль лжи и извращений, которыми нас кормили и победим!

Слава Украине!
Слава ЗСУ!